Марисса Ирвин, выполняя обычную для любой матери миссию, приезжает забрать своего сына после школы. Мальчик, как она знала, отправился в гости к новому другу, чья семья недавно переехала в их тихий, благополучный район. Это был простой, будничный жест, лишенный какого-либо предчувствия беды. Она подъезжает к указанному адресу, дому, который с виду ничем не отличается от других на этой ухоженной улице, и звонит в дверь. Однако вместо ожидаемого лица ребенка или его родителей дверь открывает совершенно незнакомая женщина. Её выражение лица спокойно, даже отстранённо, и в её глазах нет ни капли узнавания или понимания. На прямой и встревоженный вопрос Мариссы о её сыне и его друге женщина отвечает с холодной, почти механической уверенностью, что ничего не знает ни о каких мальчиках, что здесь никто не ждал гостей и что она, должно быть, ошиблась адресом. В этот миг привычная реальность Мариссы начинает необратимо рушиться, давая трещину, из которой прорастает леденящий душу ужас. Её внутренний родительский компас, безошибочно указывающий на её ребенка, кричит, что сын именно здесь, за этой дверью, в этом ничем не примечательном доме. Но перед ней стоит стена в виде абсолютного отрицания, воплощенного в образе спокойной незнакомки. Так начинается самый страшный кошмар любого родителя – внезапное, необъяснимое исчезновение ребенка, усугубленное жутким ощущением, что истина находится в сантиметрах от тебя, но её тщательно скрывают. Обыденность сменяется паникой, а доверие к окружающему миру мгновенно испаряется. Каждая последующая секунда, каждая попытка достучаться, получить внятный ответ или просто увидеть знакомую куртку сына в прихожей натыкается на непроницаемую стену отрицания. Это не просто потеря связи, это столкновение с альтернативной реальностью, где твоего ребенка никогда не существовало для тех, кто, как ты уверен, должен его видеть. История превращается в мучительную борьбу одной женщины против призрака, похитившего её сына не из физического пространства, а из самой памяти и признания окружающих, оставляя её в одиночестве с её непоколебимой, но бездоказательной уверенностью, что её мальчик был здесь, и что за этой обычной дверью скрывается нечто невыразимо чудовищное.